– Зачем?

– Этого он не говорил.

– И его не спрашивали об этом?

– Мы не задаем лишних вопросов и не вмешиваемся в чужиедела, мистер Мейсон.

– И как вы договорились?

– Мы сошлись на том, что Векстер отберет алмазы, мы ихограним и отполируем и уже в готовом виде доставим ему через нашу парижскуюконтору.

– Какова стоимость бриллиантов?

– Оптовая или розничная?

– Оптовая.

– Намного меньше, чем если бы камни продавались по одному.

– Насколько меньше?

– Не могу сказать.

– Почему?

– Это тайна фирмы.

– Но ведь я ваш поверенный!

– Совершенно верно.

– Послушайте, вы англичанин?

– Нет.

– Американец?

– Да.

– Сколько лет вы проработали в британской компании?

– Пять или шесть лет.

– Вы стали настоящим англичанином! Но учтите, мистерДжефферсон, когда вы предстанете перед присяжными, вы, возможно, пожалеете освоем английском произношении и снобизме. Американские присяжные желают видетьу американского гражданина американские манеры.

Губы Джефферсона слегка изогнулись в усмешке.

– Если при вынесении решения они будут руковод-ствоватьсясвоими личными чувствами, мне останется только презирать их!

– Это, конечно, разобьет им сердца! – улыбнулся Мейсон.

– Я думаю, мистер Мейсон, будет лучше, если вы с самогоначала уясните, с кем имеете дело. По моему мнению, человек должен следоватьраз и навсегда избранным принципам. Я бы скорее согласился умереть, чемпоступиться своими убеждениями!

– Дело ваше, – сказал Мейсон, – но я обязан вас предупредить,что таким образом вы сами себе копаете могилу. Вы больше не встречались сВекстером?

– Нет, сэр. Сделка осуществлялась через парижское отделение.

– Через Ирвинга?

– Не обязательно. Там есть и другие сотрудники.

– Вы читали о происшествии на теплоходе и о предполагаемойкончине Векстера?

– Да.

– Вы по этому поводу что-нибудь сообщили своейадминистрации?

– Нет, разумеется.

– Вам было известно, что Векстер имел при себе целоесостояние в бриллиантах?

– Я предполагал, что «целое состояние в бриллиантах» былоему доставлено через наше парижское отделение. Разумеется, я не мог знать, какон им распорядится.

– Вы не высказывали никаких предположений администрации?

– Конечно нет. Наши торговые сделки весьма конфиденциальны.

– Но вы, несомненно, обсуждали его смерть со своим партнеромИрвингом?

– Отнюдь не с партнером. С сотрудником фирмы, с личнымдругом, но не…

– Очень хорошо, с вашим помощником, – поправился Мейсон.

– Да, я это с ним обсуждал.

– Были ли у него какие-нибудь идеи на этот счет?

– Ничего конкретного, хотя кое-что в этом деле выгляделовесьма подозрительно.

– Вам не приходило в голову, что эта история могла явитьсяловко задуманным планом контрабанды?

– Я предпочитаю не распространяться на эту тему, мистерМейсон. Могу только повторить, что в данном деле имелись кое-какиеподозрительные обстоятельства.

– Вы их обсуждали с Ирвингом?

– Да, как представитель компании со своим сотрудником.Однако я предпочитаю не вдаваться в подробности и не повторять, что именно ятогда говорил. Не забывайте, мистер Мейсон, что здесь я являюсь не простоДжоном Джефферсоном, а представителем весьма уважаемой компании.

– Безусловно, но только в том смысле, что вас направила сюдаваша фирма. Однако в тюрьму-то посадили именно мистера Джона Джефферсона, а непредставителя фирмы по экспорту алмазов.

– Вы правы, конечно…

– Как я понял, полиция нашла в вашей конторе бриллианты?

Джефферсон кивнул.

– Откуда они появились?

– Мистер Мейсон, я не имею об этом ни малейшего понятия. Янахожусь в конторе всего часов шесть из двадцати четырех. Полагаю, чтоадминистрация выдает уборщицам запасные ключи. В контору постоянно заходят посторонние.Полиция даже говорила, что туда влезли воры…

– Молодая девушка, – уточнил Мейсон.

– Да, как будто бы женщина.

– Вы не предполагаете, кто это мог быть?

– Не имею представления!

– Вы знакомы с какой-нибудь молодой женщиной здесь, вгороде?

Джефферсон заколебался.

– Вы знаете кого-нибудь? – настаивал Мейсон.

Джефферсон посмотрел ему в глаза и ответил:

– Нет.

– А не стараетесь ли вы кого-нибудь выгородить? В данныймомент я не спрашиваю, почему вы это делаете. Меня интересует только, делаетевы это или нет.

– Нет.

– Вы понимаете, что дело примет крайне серьезный оборот,если вы попробуете фальсифицировать факты?

– Разве в этой стране закон не исходит из того, чтоподсудимый считается невиновным до тех пор, пока не докажут совершенноубедительно его вину?

Мейсон согласно кивнул.

– Они этого никогда не сумеют сделать, – заверил Джефферсон.

– Возможно, у вас больше не будет возможности рассказатьмне, что вы знаете, – предупредил его Мейсон.

– Я уже все рассказал.

– Вы не переписывались с какой-нибудь молодой девушкой,проживающей здесь, перед тем как приехать сюда из Южной Африки?

И снова Джефферсон заметно заколебался, однако твердоотчеканил:

– Нет.

– Полиция говорила вам, что в вашу контору забраласькакая-то молодая женщина?

– Которая открыла дверь ключом?

– Вы не передавали ключ какой-нибудь женщине?

– Нет. Определенно нет.

Мейсон начал выходить из себя.

– Послушайте, Джефферсон, если вы хотите кого-то выгородить,расскажите мне все, и я попытаюсь вам помочь. В конце концов, я представляю васи, следовательно, действую в ваших интересах. Нет ничего глупее и опаснее, чемпытаться обмануть собственного адвоката. Вы должны понимать, к чему это можетпривести!